Ближе к отбою на несколько часов включали свет. Электроэнергию, натужно рыча, вырабатывал маленький двигатель, что надрывно тарахтя на всю заставу, пел жалобную однообразную мелодию. Эта тарахтелка болью отзывалась в моей утомленной службой душе, "рвала" ее на куски. Бывало, идешь из столовой и думаешь, какой мрак ожидает тебя в освещенных комнатах взвода, и так грустно становится, так не хочется идти туда. Подавить в себе эти чувства, переступить страх существование было необходимо каждому из моих друзей, но так же это было трудно!
Вечера в казарме все, как один, проходили за похожим сценарием. Бесконечные "полеты", усталость, унижение и безмерная злоба, на старослужащих. Изредка в расположение на несколько минут заходил взводный, проинспектировать обстановку и обсудить вопросы со старшими. Хотя он пытался облегчить нашу службу, вызывал нас на разговоры, добивался соблюдения старшими призовами уставов. Но это ничего не изменяло в нашей жизни. Система работала без сбоев. Единственной пользой от его приходов стало появление "чижиковской" вахты у входных дверей во время "планирования" в первой комнате. Бывало, стоишь там и безгранично, до трепета души, радуешься от того, что никто, никуда тебя не может ни послать, ни прогнать с этого места, и в то же время ты "при деле" - никто не прицепится, что не увиливаешь от работы.
После того, как раздобытые запасы древесины на ночь стягивались к дому, решалась проблема, как их измельчить. "Рубить" приходилось молотком или танковым траком. Что не разбивалось (колоды и стволы деревьев), то распиливалось старой заржавевшей пилой из комплекта БТРа. Большие ящики из- под снарядов и мин стали желаемой добычей. Кроме того, что дрова из них горели хорошо, они еще и отлично "рубились".
Зима, даже такая мягкая как кандагарская, вступала в свои права. Ночью температура опускалась до нуля, иногда и днем было прохладно. В это время на заставе остро встала проблема дров. Запасы, которые еще летом сделал Андрей Ч., быстро закончились и теперь, приходилось искать все, что горит, везде, где можно и где нет. Первым делом, мы выпрашивали, отрабатывали или просто воровали ящики у артиллеристов и танкистов. Если же раздобыть там не удалось (отсутствие сопровождение или не обломилось) в ход шло все деревянное и "ненужное" с нашей точки зрения. Все беспощадно уничтожалось конкурирующими группировками "чижиков" роты и ПТВ. Даже в общем капитальном туалете до конца зимы остались только колоды, на которых когда-то был настелен деревянный пол. За считанные дни разобрали одну из двух недавно построенных уютных беседок, которая находилась дальше от домов, а свою, у входа, вынужденные были ночами оберегать от "чижиков" 7 роты. До конца января в залах столовой почти не осталось столов и скамеек, а танкисты и артиллеристы ели стоя. "Чижики" из этих взводов всегда имели запас ящиков, которым иногда делились.
Наиболее привилегированным нарядом считался внутренний караул. Заступали в него все подразделения заставы в порядке очередности. В отличие от взводного поста охраны, из караулки никто не имел права забрать солдата просто так, за порядком следил дежурный офицер. Хотя, расслабляться в комнате отдыха "чижикам" наряда днем было рискованно: можно накликать гнев старослужащих, да и свой призыв прибегал с просьбами о помощи. Большинство ребят, невзирая на угрозы и неминуемое наказание потом, не желали идти в расположение взвода, отдавая предпочтение сну и отдыху. Это и не удивительно, ведь, что попасть на "лечебные процедуры" за "шлангование", что получить их в процессе "полетов" разницы не было. Только в случае "большой необходимости" или по отчаянной просьбе лучшего друга приходилось отлучаться в ненавистную казарму, где ничего хорошего тебя не ждало. Только, если взвод выезжал на сопровождение, появлялась небольшая возможность перевести дух. Ночью в этом наряде посты возле склада боеприпасов меняли, как и положено, через 2 часа, а днем караулил кто-то один. После взводного - этот пост казался курортом.
С наступлением утра служба "чижиков" на посту заканчивалась. Оставались ребята старшего призыва, а нас отправляли в расположение. Если взвод выезжал в сопровождение, за бурным утром, наступал день относительного отдыха.
*** Звери посещали выгребную яму с мусором за бетонкой, куда из "точки" выбрасывались пустые консервные банки и остатки еды. При лунном сиянии хорошо просматривались их силуэты, слышалась суматоха и рычание, грохотание пустых банок.
Хорошо караулить, в тихие лунные ночи. Тогда все вокруг высвечивалось приятным глазу мягким сиянием, и ты чувствовал себя спокойно. А когда ночи выпадали темными, а видимость становилась нулевой, постепенно в душу заползал страх за себя и товарищей. Он помогал в борьбе со сном, но ненадолго. Иногда, мертвецкую тишину афганской ночи нарушал отчаянный вой шакалов, похожий на плач ребенка. От него становилось жутко, потому что начинались эти концерты всегда внезапно и были настолько неожиданным, что первые разы вздрагивал от страха и пытался скорее послать пару пуль в направлении возни животных. Но, привыкнув к сольным номерам, стал умнее, поскольку уже знал, что шакалы воют только тогда, когда их никто не тревожит. Значит - можно расслабиться. А вот когда воя не было слышно, и ночка выдавалась еще та: холодная, темная и ветреная, страх ставал союзником и надзирателем за твоим состоянием.
Никто, по-видимому, не смог пройти испытания сном, чтобы не задремать. Не дай Бог, случилось бы нападение на заставу, или душманы стали смелее - не одна из них навеки заснула бы мертвым сном. Даже осознавая всю ответственность задачи, физически мы не могли заставить себя держаться, напрягая последние силы. Когда их не хватало, наступала апатия ко всему, а этого врага никак не перебороть, если не отдохнуть.
*** Организм не выдерживал нагрузки. Человек засыпал даже во время ходьбы. По опыту знаю, идешь все видишь и контролируешь, а просыпаешься, больно ударившись головой о землю или автомат. Как бы ни старался, все ровно, через определенное время сон коварно закрывал глаза, туманил разум. Ноги подкашивались, хотелось передохнуть. Можно опереться о "броник", но это однозначно означало мгновенное засыпание и могло привести к огромным неприятностям или даже преступлению. Чтобы не задремать, нужно было постоянно стрелять из автомата одиночными выстрелами (нам это разрешалось). Нажал на гашетку, и, словно молотом по голове ударили: в ушах шумит, глаза открываются, начинаешь просыпаться. Этим выстрелом ты не только прогонял сон, но и давал знать своему напарнику, который в это время сидел в землянке, что ты на страже. Умолк автомат - охрана спит. Просто и понятно.
Хуже всего если тебе выпадало караулить вместе с кем-то из взводных "придурков". В таком случае, ночью одному приходилось нести службу за двоих. Если, обычно, делили время поровну, или несли службу вместе, то теперь, все шесть часов приходилось одному бороться со сном (у нас не практиковалась смена по два или три часа караула). С холодом еще можно как-то справиться, а вот сон перебороть изученному дневными полетами "чижику" бывало невозможно.
*** Кроме сетований со стороны однопризовников за "шлангование", можно было нарваться на "воспитание" кем-то из старослужащих по той же причине. Для остававшихся в расположении, отлучения одного или двух бойцов призова на пост означало дополнительные заботы и хлопоты, "не плановые полеты" и увеличения времени ночного дежурства.
В охрану заступали четыре бойца (два смены). Одна охраняла с вечера до часа ночи, другая - до рассвета. Из взвода в караул ходили преимущественно "черпаки" и "молодые". Попасть на пост "чижику" среди нас считалось удачей, а вместе с нормальными ребятами, большой удачей. Но, к сожалению, небольшая часть негодяев, портила весь коллектив, влияла на наше отношение к старшим призывам, делала его негативным. Поэтому, получить наряд на охрану вместе с кем-то из них значило, мягко говоря, кучу неприятностей на всю бессонную ночь. В лучшем случае, когда состав охраны удовлетворял, ребята призова пытались сразу же исчезнуть из расположения взвода и отправиться на пост, что не всегда удавалось, потому как "чижиков" по приказу "замка" не спешили отпускать до отбоя.
Проходили дни. Призов стали привлекать для охраны заставы на взводном посту охраны. Помещения поста состояли из двух землянок и нескольких капониров для БТРов. В одной, не оборудованной землянке, находились запасные части для "броников". А во второй, соединенной с первой окопом, личный состав поста. Землянка для бойцов была обшитой досками, имела хорошие широкие деревянные нары с матрасами и подушками, печку и небольшой стол со скамьей. Рядом, в капонирах, стояли исправные "бэтээры" и еще один, номер 307, не так давно подбитый и сожженный.
Втягиваемся в службу.
Аннотация:Вторая часть 4 главы
Размещен: 23/03/2009, изменен: 12/03/2012. 119k.
(alex@uiar.kiev.ua)
Сторожевая застава Элеватор (окончание)
ArtOfWar. Кадыгриб Александр Михайлович. Сторожевая застава Элеватор (окончание)
Комментариев нет:
Отправить комментарий